Новогодняя Европа напоминает витражи Альфонса Мухи, которые я в очередной раз завороженно разглядывал в мрачной махине собора святого Витта в Праге: грандиозный храм из почерневшего от времени песчаника, который тянется к небу позвонками доисторических монстров, чтобы застыть где-то на границе реальности хищными мордами гаргулий, а внутри безмятежная сказка румяных лиц и игра ослепительных цветов. Да, она такая – старая земля, пропитанная кровью гуситских войн и чумными блохами, а приглядеться – щебетание дроздов и рождественское солнце в полнеба. Странное ощущение разорванности мира на несколько бессвязных частей, которые, как тающие ледышки в пражских лужах, заставляют поскользнуться.
Но в этот раз случилась не только Прага. Мы были в Вене – вотчине Габсбургов. Они кстати похожи – паталогически сильно выступающий подбородок имперских зданий в стиле барокко с непременным доминированием замка Шёнбрунн, космические цены в кабаках и картавая немецкая речь, которая облизывает тебя улыбкой Моцарта на каждой улочке. И, конечно, истеричный ветер с Дуная, который делает небесно-голубой взгляд Вены нервным и тяжелым. Иное дело Будапешт. Семь застывших вождей мадьярских племен на площади Героев невольно заставляют подумать, что ты не на Дунае, а где-нибудь на Каме, а перед тобой не иначе как Салават Юлаев с братьями. Сегодня трудно поверить, что эти земли были выдолблены в германо-славянском монолите кочевниками, чей ближайший родственный язык практикуют в далёком Сыктывкаре, но кроме суровых вождей на площади о степной истории венгров более ничего и не говорит. Обычная рождественская ярмарка на низинном Пеште, гуляш в булке… Хотя нет, говорит! Неповторимый венгерский бальзам Unicum, в котором, кажется, собралась вся горечь степных трав на пути мадьяров с Урала к берегам Дуная…
Ещё был Дрезден. Сначала думал, ну, зачем туда ехать – никакой истории, город отстроен с нуля после бомбардировки в конце войны, но по приезду был шокирован: саксонская столица на Эльбе стоит так прочно, словно и не было заживо сожженных 200 тысяч человек, что так феерично описывает Курт Воннегут в своей «Бойне номер пять». Памятник жизни. Браво! Еще один памятник я видел в Карловых Варах – смотришь на эту курортную матрёшку, сотканную из сотен шильдиков luxury-брендов, и отчетливо понимаешь по чьему подобию строилась Красная Поляна и отчего тут так много родной речи. Бесплатная минеральная вода без ограничений и платные туалеты – бизнес наизнанку без скидок и компромиссов…
Но вернёмся в Прагу. Пока перемещались между городами неустанно читал Густава Майринка «Ангел западного окна». Ещё летом я всё хотел посетить палаты Ипатьевского монастыря в Костроме, где сохранились загадочные следы придворного алхимика Михаила Фёдоровича Романова – британца Артура Ди. Какая связь с Прагой? Прямая! Героя Майринка зовут Джон Ди, и он отец Артура-Артемия, а может и он сам, хлебнувший эликсира молодости. Это была лихая эпоха – Священной Римской империей правит загадочный император-алхимик Рудольф Второй, понимающий язык зверей и доверяющий авантюристу Джону Ди, рядом в еврейском квартале старой Праги раввин Лёв создает из глины Голема, а Россию раздирает польская интервенция, с которой борется ополчение Дмитрия Пожарского, сочиняющего таинственное письмо умирающему Рудольфу… Стоп! Дальше не буду. Сюжет выходит настолько смелым и перспективным, что напишу-ка я потом по этому материалу сценарий, а может и книгу: реальная геополитика Евразии, приправленная непостижим запахом алхимии с щепоткой каббалистической эзотерики…
А еще Прага – город Ангелов! Их много там – и на курантах Орлой, и на страницах Майринка, и под сводами инопланетной готики, и даже в тексте любимых RHCP, которые провожали нас из радиодинамиков в 6 утра. Мы ехали мимо Карлова моста и слушали Under the Bridge:
Is the city I live in
The city of angels
Lonely as I am
Together we cry…
